Не могу сдержаться и начинаю хохотать.
– Прекрати. Пожалуйста, вдруг Марина Юрьевна войдет.
Шелест закатывает глаза, но руки убирает. Находит свой фильм уже на телеке и, словно меня здесь нет, заваливается на кровать. Показательно складывает руки на груди, пялясь в экран.
– Богдан, – ложусь рядом, – ну, Шелест…
– Чего тебе, Гольштейн?
– Не дуйся.
Он молчит.
– Что за фильм? Это боевик?
– Нет.
– Фантастика?
– Нет.
– Комедия?
– Ага.
Такой Шелест меня бесит, и в то же время мне хочется его заобнимать. Он в своих обидках похож на плюшевого медведя.
– Ты мне тоже нравишься, очень-очень, – подползаю выше, упираясь лбом в его висок.
Богдан улыбается, его рука очень быстро оказывается за моей спиной. Он продолжает делать вид, что смотрит фильм, но сам перебирает пальцами мои волосы.
Опускаю голову на его руку, вытягиваясь на кровати. Не знаю, куда деть руки, но в итоге, переборов стеснение, обнимаю Богдана, прижимаясь ближе. Мне так спокойно. Тепло. Я словно в непробиваемом коконе. В нем настолько классно, что хочется продлить этот момент как можно дольше.
Богдан слишком неожиданно переворачивается на бок. Его ладонь гладит мое лицо, он смотрит на меня так, что хочется растаять. Меня переполняет нежность, трепет ощущается на кончиках пальцев.
Теперь поцелуй не становится неожиданностью. Он становится исполнением моего желания. Богдан целует с напором, еще немного, и точно откусит от меня кусок. Улыбаюсь. Отвечая на поцелуй с неменьшим азартом. Я погрязла в Шелесте настолько, что мне страшно представить день, в котором его не будет. От этих мыслей покрываюсь мурашками. Пока его руки заползают мне под футболку. Замираю. Приятно. Но… я не готова. Все это быстро. Быстро. Но Богдан просто кладет свою ладонь мне на спину, прижимая к себе сильнее. Его рука покоится и не ищет путей поползновения.
Отрываюсь от его губ, разглядывая лицо. Волевой подбородок, теплые шоколадные глаза, немного широкий нос и грубые, словно выточенные из камня, губы. Когда он ухмыляется, то похож на дьявола.
– Насмотрелась?
Вздрагиваю. В своих рассуждениях я немного потерялась в пространстве.
– Насмотрелась.
– Сколько там время? – тянется за телефоном. – Так, все, я спать, у меня завтра пробежка в шесть.
Он начинает подниматься. Хватаю его за руку.
– Не уходи, полежи со мной еще чуть-чуть.
***
Богдан.
Шесть утра. Тело затекло, поворачиваю голову, понимая почему. Гера… Я так и не ушел спать в гостиную. Меня вырубило здесь. Мама Марина будет не очень рада. Аккуратно поднимаюсь с кровати и спускаюсь на кухню.
– Доброе утро, – наливаю в стакан воды из бутылки.
– Доброе? Что-то я не заметила тебя в гостиной.
– Сорри, меня вырубило наверху.
– Богдан, – она откладывает полотенце, которым до этого вытирала руки, – я не монстр и все понимаю. Но вам сколько лет? Что за странные отношения? Вы еще в школе учитесь. А ведете себя так, словно жениться завтра собрались, – Ма негодует, и я ее отчасти, наверное, понимаю.
Сам об этом думал. О формате наших отношений. Все как-то быстро, открыто и, с*ка, душевно. Ладно, об этом позже.
– Ну, может, у нас любовь? – приподымаю бровь.
– Школу закончите и …
– И универ в придачу, и когда вам будет по тридцать лет, решайте за себя, – заканчиваю фразу за нее, – я понял, – на истину в своих словах не претендую.
– Все это не закончится хорошо.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! – отрезает ледяным тоном.
Убираю руки в карманы и, делая скучающий вид, выхожу из кухни. Пойду на пробежку, мне не помешает проветрить мозг.
На улице медленно сходит снег, появляются грязные лужи, ускоряю темп, прибавляя громкость в наушниках.
В словах мамы Марины, конечно, много разумного. Она старше, умнее. Но я вроде тоже не дегенерат, и мозги у меня присутствуют. Не понимаю, что плохого в наших с Герой отношениях? Плохо от этого кому? Разве что Сомову с его самолюбием. Перехожу на быстрый шаг. Две минуты, и наращиваю темп.
Сколько будет длиться это капанье на мозг? Я без претензий к Ма, но это бесит. Вот реально бесит. Хотя, думаю, после ужина с родителями Геры все станет кристально прозрачно. Вот там, я чувствую, будет интересная, но в то же время мерзкая беседа, а-ля головомойка.
Через час возвращаюсь домой. Громко хлопаю дверью. Не специально, не успеваю придержать. Снимаю кроссовки и иду в душ. Когда возвращаюсь, понимаю, что Ма уехала, тачки во дворе нет. Как и Геры, собственно. Вот это уже интереснее.
Звоню, Гера трубку не берет. Прекрасно. Видимо, мамино недовольство перетекло и на Гольштейн. Хотя на нее и наезжать не надо, она и так готова голову по ж*пу в песок засунуть.
– Ладно, идите вы все, – швыряю футболку в корзину для белья.
Минут через сорок спускаюсь в метро. Еще только девять, а я уже в зале. Что странно, слизняк Сомов тоже тут околачивается. А ему-то что не спится?
Иваныч, как и всегда, дрючит нас по полной. Сегодня рукопашка и трешевое тягание железа, после он зовет меня в свой кабинет.
Киваю и, вытерев морду полотенцем, закрываю за собой дверь.
– Присаживайся. Ты сегодня в очень хорошей форме, сразу видно, всю дурь из головы выкинул.
Ну-ну. Ирония – вещь такая.
– Богдан, тебе стоит сделать упор на самбо, но сейчас не об этом. После наших выступлений в Грозном тобой заинтересовалась одна команда, их руководитель будет здесь минут через десять.
– То есть?
– Думаю, да.
Стучу пальцами по столу. Честно, я ждал чего-то подобного, но не так скоро. Хотя – куй железо, пока горячо.
В дверь постучали. Иваныч пригласил чела в костюмчике зайти, а сам направился в зал.
– Юрий Ростиславович.
– Богдан, – ответно протягиваю руку.
– Не буду ходить вокруг да около, нас заинтересовало твое ведение боя. Это было достаточно интересно, – скользкая улыбка пробегает по загорелому лицу, – поэтому мы готовы предложить тебе присоединиться к нашей команде. С нами и твоим упорством у тебя будет хороший шанс выйти на профессиональный уровень. Наши бойцы участвуют в боях под эгидой FIGHT NIGHTS GLOBAL.
– Я могу подумать?
– А стоит?
– Думать всегда стоит. Дайте мне сутки. Завтра в это же время я дам свой ответ.
– Хорошо. Пусть будет так. Восемнадцать тебе в этом месяце?
